— Но…

— Знакомься, это Клэр, это Аманда. Меня ты уже знаешь. А ты у нас…

— Изабель Грейс.

Окинув девушку взглядом, я сразу ставлю напротив нее пометку «Новая головная боль». Она выглядит так, будто собралась произвести революцию в клубе с целью моего свержения. И лучше будет поставить ее на место сразу.

— Кстати, это очень удачно, потому что у нас как раз в связи с последними событиями поднакопилось заданий. Берем блокноты, девочки, и записываем.

Клэр понятливо достает блокнот и ручку, а Аманда таращит на меня круглые глаза. Разумеется, время от времени задания сестринства перепадают и моим подругам, но все же редко и никогда — во время ланча. Я еще не настолько закопалась в дела, чтобы повсюду ходить с гарнитурой и не иметь времени спокойно выпить свой обезжиренный латте.

И еще для простеньких поручений у меня есть помощница по имени Лаура. В общем, Аманда неспроста таращит свои коровьи глаза. Да вот только поручение у меня действительно есть. И вовсе не из простых.

— Аманда, ты свой блокнот дома забыла? Одолжить пару листочков?

После этого с блокнотами и ручками сидят все.

Для пресс-конференции мне нужны редакторы разных изданий, на которых у моих именитых сестричек может быть прямой выход, и это намного быстрее, чем обивать пороги самой. Поэтому я надиктовываю список нужных мне людей. Еще нам понадобится охранное агентство, потому что, скорее всего, в нас полетят шишки. Быть может, отец справится с этим собственными силами, но я не предоставлю ему возможность обвинить меня в недальновидности и…

В этот момент мой взгляд падает на двери университетского патио, в которых Стефан разговаривает с одной из несметной армии его фанаток. Но вместо того чтобы зайти, он вдруг коротко приобнимает девушку за талию, проталкивая внутрь, а сам скрывается в дверях.

— Извините, у меня дела, — быстро произношу, прервавшись на полуслове, и бросаюсь за парнем.

В окна я слежу за тем, куда Фейрстах направляется, а потому без труда обнаруживаю его около университетских шкафчиков. И меня даже издалека чуть не сшибает с ног запахом сигарет. Боюсь вообразить, сколько он выкурил.

— Почему ты не отвечал на мои сообщения? — спрашиваю я тихо, подходя к нему ближе и игнорируя направленные на нас любопытные взгляды.

— А что, должен был? — спрашивает он холодным, чужим голосом.

Я заглядываю в его глаза. Он смотрит на меня, но будто не замечает. Будто я его раздражаю уже тем, что подошла. Что происходит? Он никогда не говорил со мной в таком тоне. И вовсе не потому, что трус, как многие другие. Как раз Стефан Фейрстах относится ко мне без малейшего пиетета.

— Да! Мне нужно знать, что ты рассказал моему отцу. Да и про Лейси хотелось бы услышать, раз уж ты настаиваешь на соблюдении нашего уговора.

— Слушай, местная королева, не знаю, что ты себе навоображала, но отчитываться перед тобой я не собираюсь. И уговор этот можешь засунуть себе в задницу.

Грохнув дверцей шкафчика, он разворачивается и уходит.

Желание убить наглеца застревает в очереди за шоком. Неподалеку на меня, открыв рот, смотрит чертова Лиза Ньюберг — да-да, та самая вторая из туалета, которая вскоре опять разнесет сплетни.

Не знаю, чем там Стефану Фейрстаху выдуло последние мозги, но даже притом, что он знает про Джеймса, — теперь он точно труп.

18. Расплата за дерзость

К дому Стефана Фейрстаха я подхожу, громко стуча каблуками в холодной решимости поставить одного зарвавшегося парня на место. В ответ на мой то ли стук, то ли попытку снести дверь он открывает довольно быстро.

— Ни с кем в данный момент не трахаешься? — спрашиваю я, толкая его плечом и проходя внутрь.

Ну, как минимум он одет. А у девочек я уже все видела на собственном примере, так что плевать. Переживу.

— Нет, — рычит он в ответ, зло засовывая руки в карманы джинсов. Так-так, неужели кое-кто передумал и уже не так уверен в своей выходке?

Я одним движением скидываю с плеч жакет, опостылевший мне на лос-анджелесской жаре, и роняю его на первый попавшийся комод.

— Тогда слушай сюда: если вдруг по какой-то мне неведомой причине после одного из наших совместных предприятий ты вообразил, что можешь безнаказанно на меня орать, прилюдно или нет, то ты никогда не заблуждался сильнее…

Осекшись на полуслове, я краем глаза замечаю движение. На диване, впечатленная моей тирадой, ерзает хорошенькая шатенка. Точно не из университетских. Но не совсем понятно, откуда в ее глазах веселое изумление. Ворвись в дом парня, с которым я собираюсь переспать, разъяренная посторонняя девица, она бы точно получила от меня отнюдь не удивленную улыбку.

— Привет. Я Тиффани, — подсказывает она, явно пытаясь намекнуть, что не имеет отношения к обычному для Стефана разврату.

Тиффани. Его невестка, значит. Та самая, что звонила по поводу слушания. И которую он легкомысленно называл Шалтай. Ах да, кажется, это ее скинули с крыши. Довольно злобно после такого называть ее Шалтаем, но это очень в духе Стефана. Он тоже, как оказывается, умеет быть очень злобным.

— Ты же сказал, что один, — не представляюсь я в ответ. Меня совсем не волнует, что обо мне подумают Фейрстахи. Ни один из них.

— Я сказал, что в данный момент ни с кем не трахаюсь. Это разные вещи, тебе ли не знать… — Судя по интонации, он хотел привычно назвать меня Звездочкой, но почему-то осекся. — Не отвлекайся, ты собиралась в красках живописать, как надерешь мне задницу.

Меня коробит от легкости, с которой он это говорит. Будто совершенно не верит в мой успех. Или верит, но смирился со своей участью.

— Раз здесь твоя невестка, значит, на слушание по делу отца ты не поехал. Но пропустил два дня. А в дополнение к понедельнику это больше десяти часов в месяц. Это значит исключение, и ты об этом знаешь. Тебе вообще на все плевать? — мой голос звучит зло и…

— А какое тебе до этого дело? Папочке ты жаловаться точно не побежишь, а остальное — не твоя забота. Я хоть раз критиковал твои решения? Сказал тебе, что это твой брат ублюдок, избивший человека так, что испугался за его жизнь? Именно он ублюдок, вообще не наоборот. Или что вместо ответа за свои действия он бежал из штата, заставив тебя и твоих родных разгребать последствия? А ты не забыла, что я был человеком, которого избивали? Или все, что не связано с твоей драгоценной особой, тебя не интересует? Да плевать. Я ни разу тебе ничего не сказал, даже взялся помочь. И, если хочешь знать, старался я отнюдь не ради твоего братца.

Я отступаю от него на шаг, и еще на шаг, пока не прижимаюсь к стене спиной и даже затылком.

— Ты хочешь сказать… пытаешься приравнять моего брата к тому маньяку, которого вы с твоей, очевидно, безгрешной родней сообща укокошили?!

Лицо Стефана сводит судорогой. Он думал, что я молча проглочу оскорбление или начну мямлить? Он совершенно меня не знает. Когда бьют меня, я отвечаю еще сильнее. И так пока один из нас не сдастся.

— Нет, не хочет, — внезапно вмешивается Тиффани, но я выставляю в ее сторону раскрытую ладонь, молча веля заткнуться. Не хватало еще выслушивать всю родню Фейрстаха, не подозревающую о наших договоренностях и не имеющую к ним отношения!

— Да пошел ты, Стефан Фейрстах. Не вздумай снова приближаться ко мне. Если ты еще хоть раз попытаешься со мной заговорить, вслух ли, шепотом ли, да даже по переписке… — Голос срывается, желание разреветься становится почти непреодолимым. В прошлый раз он не сказал мне о Джеймсе ни единого слова, и я, как дура, подумала, что этот мудак на моей стороне. Но он не моему брату хотел помочь, а Заккери Эммерсону! — Я сделаю все, чтобы ты убрался из этого штата обратно в ваш криминальный Бостон, где тебе самое место, — презрительно кривя губы, я приближаюсь к нему чуть ли не вплотную. — Нет, Стефан, меня не только мои дела интересуют. Но у меня хватает ума не совать нос туда, куда не просили. Я читала твое университетское досье: наркоторговец, соучастник убийства. Оправдали тебя или нет — это все было. И такой человек пытается судить моего брата? — заканчиваю я хриплым шепотом.