— Кстати, я с тобой здоровался уже дважды, твоя очередь.

— Привет, — бросаю я сухо и заказываю обратившему на меня внимание бармену мохито.

— Стефан Фейрстах, — протягивает мне руку парень.

Мой заторможенный болью мозг не сразу реагирует на это имя, зато потом выдает сразу вереницу связанных образов. После самого громкого политического скандала последних лет его семья на слуху у всей Америки. Наркоторговцы, коррупционеры, неудачливые убийцы. Молодцы ребята. Везде подсуетились.

— Уже одного этого достаточно, чтобы держаться от тебя как можно дальше.

Он не обижается: напротив, демонстрирует безупречные белые зубы в улыбке и ямочки на щеках.

— Быть может, но я посчитал, что будет культурно представиться девчонке, которая «отсосала мне прямо в кабинке». Знаешь, сколько запросов в друзья на фейсбуке я получил уже к ланчу после такой новости? — продолжает он болтать, как ни странно, ничуть не напрягая мой мозг. — Полторы сотни. Но твоего среди них не было. В Бостонском колледже я считал себя популярным, но ты меня переплюнула.

Он учился в Бостонском колледже, но перевелся к нам после скандала? Следовало бы выяснить об этом парне все, что можно, уже сегодня. Да хотя бы имя и на каком он курсе. Безобразный промах с моей стороны.

— Ты ничего не перепутал? Это не ко мне в друзья стучатся сотнями, — вскидываю я брови.

— Без твоего обаяния о моем эти сто пятьдесят человек так скоро не узнали бы. Еще было три предложения показать мне кампус, два вдумчивых разговора о различиях Бостона и Лос-Анджелеса и даже просьба прокатить на мотоцикле.

— Ну и как? Прокатил? — спрашиваю я, легко читая намек между строк. Я обычно не играю с парнями в двусмысленности, но это не значит, что не понимаю их.

— Увы, та девочка пошла на попятную. Есть такие, кто очень боится мотоциклов.

— Тогда тебе стоит поискать ему другую женскую компанию, а не сидеть здесь со мной, — огрызаюсь я.

Подтекст разговора начинает утомлять. Будто я не знаю, что большинство парней финальной частью вечеринки видят совсем не чинное и одинокое возвращение в родные пенаты.

— По-твоему, все парни настолько помешаны на сексе, что выискивают его, как собаки? — спрашивает он, закладывая за ухо сигарету.

Вау. Так действительно делают в обычной жизни? Когда я несколько лет назад смотрела сериал «Скам», то была уверена, что никто в реальности никогда не дойдет до такого маразма. Зачем? Взял из пачки — и сразу в рот. Что ее любовно поглаживать? Хотя мне не понять. Я же никогда не курила.

— Да, — отвечаю.

— Угадала, — усмехается он.

От неожиданности я моргаю и вынужденно давлю неуместную улыбку. Если он поймет, что рассмешил меня, то определенно запишет это в список личных побед, а в мои планы входит держать дистанцию.

— Кстати, ты так и не представилась, Звездочка.

Он красиво подносит к губам стакан и отпивает что-то крепкое. Коньяк, ром или виски. В баре ассортимент что надо. Сложно представить стоимость вечеринки Эммерсона.

— Если ты его не знаешь, то как выяснил, что я не отправляла тебе запрос на фейсбуке?

— Шерил Абрамс, разве мама не учила тебя вежливости?

Зато он мое имя знает. Да еще прекрасно представляет, с кем имеет дело. Что ж, это не странно, обо мне сегодня не говорил только ленивый.

Наконец, бармен ставит передо мной бокал, и я с наслаждением делаю большой глоток, умоляя строительный отряд, поселившийся внутри моего черепа, свернуть свою активность. Не уверена, что алкоголь в этом помощник, но вдруг получится. Я даже на укол обезболивающего согласна, лишь бы помогло! А я терпеть не могу уколы.

Однако только я успеваю почувствовать надежду на что-то хорошее, как из-за спины меня за плечо резко разворачивают. Мохито расплескивается по барной стойке. Я оказываюсь лицом к лицу с разъяренным Заком Эммерсоном.

— Что тебе опять от меня понадобилось, прилипала? Не знаю, как ты добралась до Докери, но лучше свали отсюда сейчас, пока никто не пострадал.

— Я явилась с Докери, потому что мы встречаемся. Сложно признать, что мир крутится не вокруг тебя, Эммерсон, не так ли? — шиплю я ему в лицо. — Или, может, у тебя появилось желание мне что-то рассказать, и теперь ты изо всех сил сдерживаешься?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На его скулах выступают желваки, но в этот момент поверх руки Зака, крепко сжимающей мое плечо, ложится мужская ладонь. Черт! Этот Фейрстах влез!

— Парень, твой дом — твои правила и все такое, но девчонку не трогай, — говорит он тихим, предостерегающим голосом. — Так делать нельзя.

Я сглатываю неизвестно откуда взявшийся ком в горле и огромными глазами смотрю на Стефана. Он возвышается над Заком почти на полголовы. Зак невысокий, но все равно для меня это удивительно, потому что Фейрстах не выглядит огромным. Майлз наверняка его выше, но он в сравнении со Стефаном неповоротливый, а этот какой-то гибкий, ладный и… опасный. Опаснее Зака, хоть я и не понимаю, что навело меня на такую мысль.

В глазах Эммерсона я вижу отражение тех же самых эмоций. Он явно не ожидал, что на вид добродушный парень способен твердо дать ему отпор.

— Не суйся, Фейрстах. Иначе я сделаю так, что ты свалишь из Калифорнии так же быстро, как ее вонючий братец.

4. Лекарство от головной боли

Когда мы с Джеймсом были детьми, часто ездили на побережье, где с восторгом смотрели на скользящие по волнам доски. Нас завораживало зрелище людей, способных обогнать стихию, а не быть ею разбитыми. Мы были уверены, что еще немножко, и сами станем такими же. Но если меня со временем всерьез увлек чирлидинг, то брат так и остался ярым фанатом волн и досок.

Когда Джеймсу было лет пятнадцать, он попал в компанию серфингистов и быстро стал там своим. Одним из самых-самых. Брат никогда не умел отдаваться любимому делу наполовину. А его фанатизм оказался заразителен, и в какой-то момент я обнаружила, что запихиваю в сумочку паспорт, чтобы поехать седлать волну в Мексику, ибо все западное побережье США мы уже обкатали. В компании «друзей по доске» я появлялась набегами и всегда оставалась только «младшенькой Абрамс», но понахвататься успела и очень неплохо катаюсь. Кроме этого я выяснила, что в мире серфинга есть место не только праздному разгильдяйству, но и жесткой конкуренции и нешуточной борьбе за лидерство. Какое-то время Джеймс был лучшим: у него были самые клевые доска, улыбка и девушка.

А потом пришел Зак Эммерсон.

Этот придурок не привык быть в чем-то не первым. В серфинге он был неплох, но Джеймса превзойти не мог и, наверное, с того все и началось. Он начал транжирить родительские миллионы на пляжные вечеринки, перелеты ради новых мест и ощущений, выпивку и крутых девчонок. Он покупал себе благосклонность ребят. Но на этом он не остановился. В тот день, когда брат застукал свою Лейси с Заком, он пришел домой в таком состоянии, что не сумел взобраться по лестнице в комнату.

До нынешнего дня я видела Зака всего пять раз: дважды до того, как Джеймс покинул штат, и трижды после. Эммерсон был смазлив, как Джуд Лоу, улыбался, как Том Круз, носил виниры и никогда не застегивал рубашку. Но все это не отменяет того, что Лейси дура. Я понимала, что вопрос стоит не о том, рванет ли, а когда именно рванет. Только не ожидала, что Джеймс заработает на этой почве проблемы с законом и будет вынужден бежать из штата.

Четыре месяца я потратила на то, чтобы понять, что же случилось. Но в компанию серфингистов меня больше не пускали, у больничной койки Зака мне пригрозили запретом на приближение, если я продолжу к нему являться. А Лейси молчит как партизанка. Не только со мной — вообще.

Такое впечатление, что только они трое знают, по какой причине Джеймс слетел с катушек и избил Зака так, что тот получил разрыв селезенки, переломы ребер, одно из которых вонзилось в легкое, и трещину в скуле. Мой брат не убил этого парня и даже не искалечил. По крайней мере, тот Зак, которого я сегодня видела, вовсе не выглядит несчастным страдальцем. А что лицо стало чуть менее симметричным — так ему только в плюс. Парню не нужно быть смазливее девицы.