Которая стоит посреди моей гостиной, будто жердь проглотивши. Мне страшно представить, о чем она думает. После того дерьма, что прилюдно вылили на всю ее семью, она, должно быть, раздавлена. И она видела, как я целовал Лейси. Я готов спорить, что ей было больно это видеть. И мне страшно, что теперь она попытается отстраниться, залезть в привычный ей панцирь неуязвимости, окопаться и обвеситься семью амбарными замками.

Я обнимаю ее сзади. Крепко. Не обращая внимания на попытки вырваться, которые неизбежны.

— Пусти! — рычит Шерил.

— Прости, Звездочка. — Я теснее прижимаю ее к своей груди, не в силах изгнать из памяти тот взгляд, которым она смотрела на нас с Лейси на улице, у дома, сидя в машине. Когда думала, что никто не видит. Эту болезненную обреченность вкупе с решимостью пожертвовать всем, чем угодно, ради цели. — Шерри.

Она безжизненно замирает в моих ладонях, как статуэтка. Такая же красивая, такая же несгибаемая.

— Пожалуйста, не вынуждай меня это делать. Отступись. Мы оба понимаем, каков единственный способ заставить Лейси заговорить, и… я не хочу этого, не заставляй меня с ней спать. Ты не сможешь этого простить мне, Шерри, несмотря ни на что. Я тебя знаю. И я сделаю для тебя все, что угодно, все, что скажешь, но, прошу тебя, не заставляй. Это будет наш с тобой конец еще до того, как «мы» начнемся. А я знаю, что между нами может быть что-то невозможно классное. Лучше любого наркотика. Ты ни о чем никогда не пожалеешь. Просто выбери наконец-то не брата, а себя.

Я разворачиваю ее к себе, опускаю пальцы на застежку ее юбки, готовый в любой момент расстегнуть, разорвать. У меня есть сложности с пониманием нормальных отношений с девчонками, и это единственный известный мне способ, который работает безотказно. И с Шерил тоже.

Шер поднимает на меня беспомощный взгляд и признается:

— Я не знаю как. Я, кажется, немножко забыла, как жить ради себя.

— Я могу легко тебе это напомнить. Сейчас ты отключишь телефон.

Я говорю это. Завороженно глядя на меня, Шер поднимает аппарат и нажимает на кнопку, принимая правила игры.

— Потом мы займемся сексом.

Молния с чирканьем едет вниз. Под моими руками ткань соскальзывает с бедер Звездочки. Она шумно втягивает воздух. Цепляется пальцами за мои плечи.

— Потом будем до бесконечности плавать в бассейне.

Ее затуманенный взгляд подсказывает, что она целиком и полностью моя сейчас. Мне хочется закинуть ее на себя, почувствовать ее бедра, сжимающие мои. Это самое восхитительное ощущение на свете. Но я нечеловеческими усилиями заставляю себя сдержаться, насколько это возможно.

— Наедимся какой-нибудь вкусной гадости.

Я обхватываю ладонью ее затылок, разворачиваю к себе горящие, готовые для поцелуя губы.

— И снова займемся сексом.

Улыбаюсь от вида ранок, которые оставили на них недавние долгие ласки.

— А потом завалимся спать. И только после этого, завтра, на свежую голову решим, что тебе делать со всем этим дерьмом. В этот дом не ворвутся твои родители, Майлз и даже Джеймс. Здесь никто тебя не обидит. И люди, оставшиеся за пределами этого дома, могут катиться лесом, обрывать провода, носиться по всей Калифорнии, тебя разыскивая. Одна маленькая пауза, чтобы стало легче. Так тоже можно, Звездочка.

И только потом я ее целую. Накрывает в один момент. Ее вкус, запах, гибкое горячее тело. Она подается ко мне вся. Прогибается, прижимаясь грудью, бедрами. Пальцами я забираюсь под ее рубашку, прижимаю к себе еще сильнее, балдея от ощущения бархатной кожи под пальцами. Голова плывет. Сознание подкидывает совершенно безумные картинки. Достаточно толкнуть ее назад, в кресло, развернуть лицом к спинке. Или даже нет. На полу, на диване, на кухонном столе, лестнице… Она мне все позволит. В этом я уверен. Но мне нужна Шерил не только сегодня, и я не хочу ее напугать. Хватает того, что я каждый раз по итогу вколачиваюсь в ее тело как безумный, вырывая у нее мольбы и стоны, от воспоминаний о которых она потом краснеет.

Я подхватываю ее под бедра, закидывая на руки. Знакомо дурея от прикосновения ее бедер. Ругаю себя, что не сорвал с Шерил рубашку и не чувствую ее так близко, как хочется. Я тащу ее по лестнице наверх с поразительной скоростью. Потому что ни одна девчонка на самом деле не весит как перышко. Это враки тех, кто мечтает выставить себя героем. Но героизм, вообще-то, в том, чтобы драгоценную ношу доставить в целости и сохранности.

Где-то посреди пролета я останавливаюсь, чтобы сорвать с себя футболку. Мне нужно почувствовать прикосновение ее кожи. Подумав, там же оставляю ее рубашку. И цежу ругательства сквозь зубы. От близости Шер натурально сносит крышу. Я прижимаю ее к стене, целую шею, грудь. Наслаждаюсь каждым стоном. Невольно трусь о ее все еще сомкнутые вокруг моих бедра. Готов забыть обо всем на свете от одного ее темнеющего взгляда. Она царапает мне спину, запрокидывает голову, подставляясь под губы. И стонет мое имя. Чертова спальня, вот почему их принято делать на втором этаже?

То, что мы все-таки вваливаемся в ее двери, равносильно некоему чуду. Я швыряю Шер на кровать, припадаю губами к ее груди. Она выгибается дугой над кроватью, навстречу моим губам. Стонет, тянет за волосы ближе. Нет, увы, на такие подвиги у меня не хватает самоконтроля. Поднимаясь над ней на коленях, я расстегиваю джинсы. Впору сдохнуть от одного взгляда, которым она меня окидывает в этот момент. Смачно выругавшись, я шарю по карманам в поисках резинки.

— Меня бесит, со сколькими ты девчонками вот так… — неожиданно признается она.

Я падаю на подставленные руки, замирая всего в нескольких сантиметрах от ее тела, но не касаясь. Дразня недостижимым теплом.

— И скольких же? — спрашиваю и тянусь к ней языком, чтобы лишь чуть-чуть пощекотать самым кончиком ее губы. — Ни одной не могу вспомнить. И не то чтоб хотел пытаться. Но если ты настаиваешь…

Она раздраженно притягивает меня к себе ногами. И я все-таки проваливаюсь в попытках контролировать происходящее. Рву на ней белье. И тут же вхожу. Вскрикнув, она царапает мне спину ногтями. Новые полоски ложатся поверх старых, и я их просто обожаю. Следы Шер в моем доме, на моем теле. Я коллекционирую каждый.

— Скажи, что хочешь меня, — заставляю я.

— Безумно. Я безумно тебя хочу.

Она сама кладет пальцы мне на шею и притягивает ближе. Я сминаю ее губы жадным поцелуем и двигаюсь. Нет, это невыносимо. Через пару фрикций становится ясно, что я слишком изголодался по ее телу и долго не выдержу. Ночь напролет просто целоваться, знаете ли, я уже записал себе в копилку жизненных достижений. Я возблагодарил небеса, когда в какой-то момент в том номере Шерил уснула.

Я перекатываю ее наверх и заставляю действовать саму. Однажды я научу ее, как правильно двигаться в этом положении, чтобы было реально хорошо. Но пока она не умеет, и я этому просто счастлив. Потому что в противном случае мой предел — минуты полторы, а это просто пиздец.

Я не выдерживаю, когда на ее груди появляется капелька пота. Не могу не подняться и не слизнуть ее языком. Шер тотчас обхватывает мою шею руками и тянется к губам. Волны удовольствия уже натягивают напряжением тело. Когда горячая пульсация сотрясает тело Шерил. Я пью ее стоны и стараюсь запомнить каждую морщинку на искаженном удовольствием лице. Я мог бы жить в этом моменте.

Только когда она устало роняет голову мне на плечо, я позволяю себе сорваться тоже.

41. Идеальное укрытие от всего, кроме…

— Хочешь откровений после секса, Стеф? — говорит Шерил негромко, лежа у меня на плече. Мне с такого ракурса видна только ее светлая растрепанная макушка и распластанная на моей груди ладонь.

Меня дико тянет курить. Или заняться с ней сексом еще раз, но я, конечно, соглашаюсь. По крайней мере, это отвлечет. А передышка не помешает.

— Я хочу найти работу и съехать от родителей. Не могу видеть их, зная, сколько они от меня скрывали.