— Привет, — отвечаю. — Не думала, что ты уже встал. Прости за раннее сообщение.

— Готовлюсь к пресс-конференции твоего отца. Ты там будешь?

— Да.

— Хочешь, за тобой заеду?

Хочу ли я, чтобы за мной заехал Майлз? Тысячу раз да, но у этого решения есть множество последствий, в том числе то, что братство может распространить обо мне новые слухи, что домой добираться будет не на чем. Да и к черту. Переживу как-нибудь. Докери один из самых давних моих друзей, и репутацию я берегла во многом ради него. Ему ее и портить.

— Да. Только скажи точное время, чтобы я успела собраться.

По пути в кампус мы с Майлзом весело болтаем и даже перехватываем по кофе. Мне кружит голову от того, как это похоже на досуг обычной парочки. Наверное, легкость обусловлена тем, что все острые темы мы обходим. Пресс-конференцию, Масконо, Меган, Стефана… Я знаю, что скоро какая-то из них постучится в наш разговор, ибо Докери просто не умеет долго молчать о раздражающих его вещах, да и я, если честно, тоже. Но на какое-то время мне просто хорошо и легко.

Правильно легко. Ничего нигде болезненно не тянет, как со Стефаном. Кстати, два последних дня мы упорно друг друга игнорировали, и я даже кое-как примирилась с мыслью, что о сексе на комоде мне следует забыть как о позорном факте своей биографии.

— Подожди, я смазала всю помаду, — говорю я на удивление легкомысленно, когда мы паркуемся возле кампуса.

Отгибаю козырек и придирчиво оглядываю макияж, особое внимание уделяя пожелтевшему пятну засоса на шее. Провожу помадой по губам. В этот момент открывается пассажирская дверь. Майлз по-джентльменски помогает мне выйти из машины. Но после того, как я с благодарной улыбкой берусь за предложенную руку, не отступает на шаг. Он стоит и смотрит на меня.

— Ты стала очень красивой, Шерил.

От его слов у меня подрагивают колени. Опустить бы глаза, но никак не выходит. Мы стоим так близко, что я умудряюсь разглядеть крошечный порез от бритвы на его подбородке. Вау, Докери тоже режутся во время бритья! Зачем он сказал это? А тем более сейчас, когда все смотрят?

— Спасибо. Идем?

На дикое мгновение мне хочется, чтобы, несмотря ни на что, он меня поцеловал. Чтобы так хотел меня поцеловать, что его не остановили бы никакие косые взгляды, будущие пересуды, Меган или с кем он там спит теперь. Чтобы я хоть раз почувствовала себя особенной для Майлза. И не в смысле особенной подругой — с этим нет проблем. Точнее, с этим проблемы только у меня. Ведь относись Докери ко мне менее тепло, я бы наверняка прозрела и разлюбила его. Но я могу написать ему сообщение в шесть утра, а в ответ получить звонок, предложение подвезти до университета и даже любимый кофе.

— Кстати, ты уже придумала, что будешь делать с Амандой?

— У меня в данный момент с братством терки, попробую воздействовать на них через нее.

— Какие терки?

— Ну…

Я замолкаю в надежде, что он не станет допытываться, и отвечаю на несколько приветствий. Со мной многие здороваются на парковке. Некоторые считают, что таким образом получают от меня плюсики в карму, но помню я единиц.

Вот только Майлз, конечно же, докапывается. Он дергает меня за локоть, разворачивая к себе, и уже открывает рот, чтобы задать вопрос, как на парковку с оглушительным ревом влетает на скорости машина. Это Бо.

Я отталкиваю Докери в тот же момент, когда он пытается потянуть меня к себе, и в итоге мы приваливаемся к кузову припаркованного поблизости пикапа. Первая моя мысль о блузке, которая наверняка испачкалась, вторая — о том, что Бо все берега попутал, и только третья о том, что Майлз до сих пор не отпустил меня, потому что у него стоит. И я забываю и про блузку, и про Бо, и про пресс-конференцию. Наверное, он думал, что я замечу сразу же, но у меня до смешного мало опыта в этом вопросе. Отстранись Майлз чуть раньше, я бы даже не заметила. Или он хотел, чтобы я узнала?

Выходит, все неспроста. Слова о том, что я красивая, то, как он пристегивал меня перед ужином. Но… но что это меняет? Может, у него стоит как у Стефана — на всех подряд? Подружек он меняет реже, конечно, но все равно моногамией не блещет. Почему-то внутри появляется ощущение, что меня хорошо так облапошили. Все эти годы я думала, что Майлз ко мне равнодушен и крутится рядом из дружеских чувств, а получается, что нет. Или это недавнее счастливое приобретение?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Поговорим об этом после пресс-конференции, — произносит Докери глухо, и я этот тембр голоса даже не узнаю. Он чужой, некомфортный.

— Хорошо, — отвечаю я и отстраняюсь.

Бедро в том месте, где прижималась ко мне твердость под его брюками, жжет как огнем. Это что-то для меня новое, слишком странное. И вся эта ситуация какая-то абсурдная. В моих розовых детских мечтах Майлз признавал свою симпатию ко мне и тотчас увозил в свой замок. А все остальное потом. Реальный же Докери стоял рядом со мной и запахивал, к моему абсолютному шоку, пиджак. Не очень-то длинный пиджак, надо заметить. То есть при большом желании, имей я привычку смотреть парням в район ширинки, я бы могла заметить такое вот особое отношение и раньше. Видимо, такую привычку заиметь стоит. Во избежание приятных неожиданностей.

— Так что там с братством? — как ни в чем не бывало, полностью вернув себе самообладание, спрашивает Майлз.

— Это началось еще с Масконо, а теперь не совсем понятно, как остановить, — с трудом возвращаюсь я к привычной манере общения. Точнее, пытаюсь вернуться, потому что на самом деле легкости совсем не чувствую.

— А конкретнее?

В этот момент мне наперерез движется Изабель, и выглядит она непривычно испуганной.

— Шер, привет. Привет, эээ…

— Майлз, — вставляю я имя за нее, даже не пытаясь озадачиваться представлениями.

Глаза девушки на секунду расширяются в понимании, но внимание на личности моего спутника она не заостряет. Значит, случилось что-то серьезное.

— Шер, мне очень жаль, но этот скандальный журналист Дейтон все равно явился. Он здесь.

— А ты ожидала чего-то другого? — спрашиваю я устало. — Твое отмененное приглашение значит, что мы можем попытаться выставить его прочь — и только. Сейчас переговорю с отцом, чтобы вызвал охрану.

— На глазах у всех? Плохая идея. Нужно отозвать его для разговора.

— Ты можешь это сделать?

— Я не могу занимать ничью сторону. Не смотри на меня так разочарованно, Шерил. Ты знаешь наши правила. Но если расскажешь, в чем проблема, я попытаюсь подумать, как ее можно решить, — отвечает Докери.

Одним его звонком вполне можно решить любую проблему, но он никогда не подставится под скандал, если дело того не стоит. Наша проблема, очевидно, важной для него не считается. Как только в дело вступает бизнес, Майлз перестает быть моим хорошим другом детства. И мне приходится это проглотить. Как и миллион других случаев.

Мы находим отца в помещениях для персонала.

— Здесь Дейтон, — говорю я отцу. — Его издание очень громко отреагировало на переезд Стефана Фейрстаха сюда. И его присутствие на нарковечеринке Масконо будет обсуждаться ими остро.

От моих слов отец оборачивается и гневно хмурит брови.

— Шерил, что ты здесь делаешь? Ты должна быть на парах.

— Я готовила пресс-конференцию, с чего бы мне быть на парах?

— С того, что ты студентка. Тебе нужно думать вовсе не о том, что мне ответить на вопросы журналистов.

Это вообще несправедливо! Уж с учебой у меня проблем не было никогда вообще. И вовсе не потому, что университетом рулит мой отец.

— Ах, ну конечно, на тебя же насела мама. Может, дашь мне денек дела закончить? Или так необходимо поставить меня на место именно сейчас?

— Мисс Абрамс, смею напомнить, что вы находитесь на испытательном сроке. Идите на пары.

— Я найду тебя во время ланча, съездим перекусить, — с нажимом говорит Майлз.

Мне ничего не остается, кроме как уйти. Но от этого только хуже. Отец, с которым мы толком и помириться-то не успели, снова превратился в ректора Абрамса. По-моему, смысл маминых слов был в том, чтобы сделать мое существование в университете более легким, а не переобуваться на ходу, каждый раз выставляя меня виноватой.